Боль понемногу отступает

Моя история выздоровления началась в 1996 году и продолжается до сих пор. От чего я выздоравливаю? От болезни, которая затронула мою семью в 1991 г. Она называется семейной болезнью алкоголизм. В то время я ничего об этом не знала и жила, как могла, как умела, как знала.

В 1991году маме сделали операцию на позвоночнике, и она перестала ходить. Папа, который до этого 10 лет не пил, не курил, стал прикладываться к спиртному. Мне тогда было 23 года. Я работала и училась заочно. Я не отчаивалась, стараясь, как могла, помочь и маме, и папе. У меня были свои представления о жизни: надо полагаться только на себя и свои силы; если чего-то захотеть, стремиться к этому и прилагать усилия, то всё обязательно получится. И я старалась изо всех своих человеческих сил вернуть всё назад, как было, когда мама ходила, а папа не пил. Ведь всё же было так хорошо! Я делала с мамой упражнения с ногами, приглашала массажистов. Всё напрасно. Доводила до слёз и маму, и себя, заставляя её заниматься. Папу я жалела больше, чем маму. Он стал пить запойно. А я всё ждала, когда он одумается. Придёт в себя, станет жить по-человечески, поднимется над своим горем, возьмёт себя в руки, окрепнет, станет сильнее. А он всё продолжал пить. Я пыталась ему помочь, как могла. Ходила за спиртным, наливала в рюмку или стакан, когда он не в состоянии был это сделать. Кормила, убирала за ним и рвоту, и мочу. Старалась всегда уложить в постель, не оставить на полу. Литрами носила домой кефир и сок во время запоя. Сама наливала в стакан на столе, чтобы, когда папа ночью встал выпить, у него было чем запить. Звонила на работу, сама отпрашивала его, искала ему замену, когда он был не в состоянии выйти на работу. Старалась, чтобы дома всегда было сготовлено, порядок, уют, чтобы моему папе не хотелось пить. Всё напрасно.

Моё состояние было плачевным. В душе – эмоциональный раздрай от переполнявших меня чувств ненависти, вины, стыда, неудовлетворённости, т.к всё не по-моему!...Не так, как я хотела. В душе – отчаяние и безысходность. Я не знала, где черпать силы, чтобы жить. В это же время я рассталась с любимым человеком. И это стало последней каплей. Я была уверена, что дальше жить не стоит, незачем, ничего хорошего уже не будет. Я всё чаще думала о самоубийстве, но разумом понимала, что у меня просто не хватит силёнок, чтобы что-то сделать с собой. Да и опять же мысль о том, как мои родители будут без меня жить, кто им будет помогать, останавливала меня.

Так прошли 5 лет борьбы. Когда мои силы закончились, я, однажды принимая душ, взмолилась в отчаянии: «Господи, помоги мне, пожалуйста, хоть чем-нибудь помоги! У меня нет никаких сил так жить». Господь ответил в скором времени. Женщина на работе мне открылась, что у неё тоже проблемы алкоголизма в семье, что она ходит на группу Ал‑Анон, где собираются родственники алкоголиков. Она пригласила меня на эти встречи. Я долго не решалась идти к незнакомым людям да ещё с такой проблемой, о которой стыдно говорить, боясь осуждения и непонимания. Я всё-всё у неё расспросила, как проходят встречи, как сидят, как говорят и наконец, решилась. Я так благодарна Богу за эту женщину, которая смогла мне открыться, за эти группы Ал‑Анона, за программу «12Шагов», за более близкие и доверительные отношения с Богом, которые Он даровал.

С этого момента началась моя новая жизнь. Тогда мне было 28 лет. Эту жизнь нельзя назвать лёгкой. Она напоминает подъём альпиниста по горе к вершине. Ты знаешь цель и смысл, методы и пути. Иногда ты стремительно скатываешься вниз, а иногда просто застреваешь на одном месте подолгу, но, придя в себя после остановок и падений, опять устремляешься вверх.

Я никогда не забуду то первое собрание Ал‑Анона, на которое я попала. Меня встретили так, как будто только меня одну и ждали. Я ощутила тепло, любовь людей, которых видела впервые. Мне было хорошо с ними. После атмосферы моей семьи, где было плохо всем, я и не мечтала о таком понимании, принятии и поддержке, какую испытала на группе.

Первый раз я мало что понимала. Все сидели кружком на стульях, передавалось каменное яичко, горела свеча, люди делились своими чувствами, переживаниями, читали, потом все делились своим опытом по определённой теме. После собрания пили чай, разговаривали. Первые собрания я молчала, только плакала. Но раз за разом душа, как будто размораживалась, боль уходила через слёзы. Я чувствовала себя в кругу людей, которым была близка и понятна моя боль, моё состояние, моя проблема. Мне хотелось прийти сюда снова. И, ещё толком ничего не понимая, второй раз я пришла за любовью. Так и хожу по сей день, но уже не только беру, но и отдаю.

Потихоньку, собрание за собранием я стала понимать, что происходит в моей семье. Я читала литературу по проблеме алкоголизма, и мне становилось легче, понятней. Каждая книга или брошюра по этой проблеме – как глоток воздуха, когда тебе просто нечем дышать. Я узнала, что алкоголизм – это болезнь, что папа не специально портит мне жизнь или делает мне назло, когда пьёт. Он просто болен. Я и раньше догадывалась, что с папой что-то не так, что не может нормальный здоровый человек «гробить» себя. Просто надо понять эту болезнь и противостоять ей.. Эта болезнь сложная, коварная, неприглядная, затрагивает все стороны человеческой личности. И наследственность здесь играет не последнюю роль. Знания об этой болезни для меня многое прояснили. Злиться и обижаться на папу стало бессмысленным. В моём сердце появилась любовь к нему и сострадание.

Потом я узнала, что в семье, где есть алкоголик, кроме него болеют все члены семьи. И в выздоровлении нуждается не только мой папа, но и я сама и моя мама. В это было трудно поверить – ведь я же не пью! Это папе нужна помощь, но не мне. Хотя я в то время была как «выжатый лимон», просто не было сил, чтобы жить дальше. Вся энергия уходила на то, чтобы заботиться о маме, папе, переживать о них. Когда папа был в запое – неделю, две, три, - моя жизнь останавливалась: я теряла интерес к пище, все мысли сосредотачивались на папе (как сделать так, чтобы он не пил, как пережить этот запой, как оградить папу от падений, от возможных травм.) Когда запой заканчивался, я начинала оживать, приходя в себя. Но проходило несколько дней, и моя жизнь снова омрачалась страхом ожидания следующего запоя. Каждый раз, когда после периода трезвой жизни моего папы, в холодильнике или в другом месте я натыкалась на спиртное, я готова была кричать на весь свет и кричала: «Я не выдержу очередного запоя!» Запой папы начинался, проходил и опять начинался. Моё состояние зависело от его состояния. Ему хорошо или просто он трезвый, и мне хорошо. Ему плохо, или он в запое – мне плохо. Как папа зависим от алкоголя – химически зависимый человек, так я зависима от папы – созависимый человек. Меня нет. Я растворялась в других людях, в частности, в папе и маме. Моя болезнь в том, что я отказываюсь от себя в пользу других людей. Возможно, кто-то скажет: «Что здесь плохого?» А дело в том, что я считаю других людей своими. Они должны быть такими, какими я их хочу видеть; они должны делать то, что я хочу, чтобы они делали. Я себе неинтересна, я не знаю, что с собой делать. Мне привычно быть в гуще чужих проблем, решать их, прилагая огромные усилия, за счёт этого чувствовать свою значимость, полезность. Хотя в большинстве своём люди не нуждаются во мне, и я порой им только мешаю, при этом злясь и обижаясь на них же за это. В то время я вряд ли могла это осознавать. Мне было слишком плохо. А как алкоголизм повлиял на меня, и в чём моя болезнь – в этом я с божьей помощью и подруг по Ал‑Анону училась разбираться позже.

Потом было много такого, что помогало жить. Это принятие той ситуации, в которой я оказалась. Да, у меня больные родители. Я перестала с этим бороться и стала искать радость в этой своей ситуации. От одной женщины я услышала, что я – божественное создание. Это так нужно было мне для моей низкой самооценки! Бог стал в моей жизни играть важную роль. Моё доверие к Нему растёт от ситуации к ситуации. Ко мне стало возвращаться здравомыслие. Отношения с родителями стали другого качества. Сейчас я понимаю, что, когда меняюсь я, есть вероятность, что изменятся мои близкие. Раз эта семейная болезнь охватывает всех членов семьи, хотя начинается с одного, так и выздоровление всей семьи может начаться с меня.